Встреча с легендой. Николай Шуть

Есть люди — нейтронные звёзды.
                                                                    Они не из плоти —
Из самого плотного, звёздного сверхвещества.

Именно такой человек сегодня рассказывает нам о своей жизни, работе и открытиях. Это известнейший игромастер, композитор, автор книг, доцент Харьковского национального педагогического университета им. Г.С. Сковороды, а ещё человек невероятной харизмы, история жизни которого завораживает и трогает до мурашек. Встречайте, Николай Николаевич Шуть!

— Если спросить вашего лучшего друга в чём вы круты, в чём ваша сила, то что он скажет?

— Он скажет, что я настоящий игромастер, от Бога. Я понимаю, что это – моя миссия, мой смысл жизни. Мое предназначение разъяснять всем и каждому, «кто такие люди» и помогать им раскрываться в игре.

Сегодня вновь задал вопрос аудитории “А знаете ли вы, почему нас называют словом «люди»?», и ни один человек не ответил. Но вопрос многих удивил, это было очевидно. Пришлось мне объяснить, что «люди» — это латинское слово, которое переводится как “игрок, играющий, обучающийся в игре” и еще пять значений, включая «литургическое представление».

Мы живём, толком не имея представления ни об энергетической подоплеке этого слова, ни о его философском контексте. Но нас же называют «люди»! Мы – игроки в вечную игру под названием «жизнь». А если бы нам сказали об этом, и если еще в школе нас вдохновили на то, что ты должен играть своими потенциалами, возможностями, перспективами, взглядами, мыслями, эмоциями, интеллектом, то представьте, чего бы мы достигли! А если еще учили играть: легко, изящно, креативно, от души! Мы же играем ежесекундно, с первого дня жизни и до последнего! Мы появляемся на свет в результате любовных игр наших родителей, реализуем себя в многообразии жизненных игр, и умираем, мечтая о загробной жизни, покупая себе землю на кладбище, пишем завещание… Что это, как не игры.

А если мы поймем и осознаем, что мы игроки по жизни, то важно знать правила ведения этой игры и приложить старания, чтобы стать успешным игроком. Только вот успешно играть школа и вуз нас, к сожалению, не учит. Поэтому я – игромастер. Я – эксперт оп игровым технологиям. Я могу играть, водить, выводить законы игрового поведения, учить игре, придумывать новые правила, новые игры.

— А есть ли ещё такие же люди среди тех, с кем вы встречались, такие же игромастера? Вы могли бы кого-то привести в пример?

— Есть Витя Кныш, Татьяна Ильенко в Украине и много других. Есть огромное количество крепких профессионалов-игропрактиков. Есть, например Саша Кашлаков, Наташа Миединова и сотни других — учеников, которые выросли на моём материале, на моих подходах, на базовых понятиях моей теории и практики игромастерства. Сегодня они набираются кроме техники еще и мудрости.

-А если не ваша школа?

— Я сам ученик блестящего мастера игры – Виктории Ароновны Горн.  Она сумела поставить мне базовые навыки и влюбить в игру, всецело отдаваясь ей и людям. Даже, когда провожала меня в ряды Советской Амии, склонила поклясться, что я «буду играть». И я это сделал, уступая напористости и гению Виктории Ароновны.

А еще была Елена Аркадьевна Немежанская, земля ей пухом, недавно ушла. Это был Человек-символ настоящей игры, беспримерный эталон игрока за счастье детей, за детскую Радость. Ее книги по организации игры до сих пор настольные.

А были и другие, у которых я учился по книгам, но лично их не знал. Это и Сталь Шмаков, и Нелли Аникеева, и , безусловно, Ефим Минскин. Это были великие герои ИГРЫ.

Я также учился у великого маэстро – Клауса Фопеля. Бывал у него в гостях, по его приглашению, потому что у нас есть одна общая знакомая, моя бывшая ученица, которая давно работает на моих материалах (песнях, играх) в Германии. Так вот однажды маэстро Клаус спросил  её “Что это за песни-игры?”, и Вита ему рассказала обо мне и моем творчестве. И Клаус пригласил меня одной фразой: “Привези его в Германию, я хочу понять, как этот человек мыслит”. Так я познакомился с этим замечательным человеком, всемирно известным мастером игры, книгами которого увлекался ещё с 80-х. Он уже очень преклонного возраста, часто болеет, проблемы с сердцем. Встретиться с ним очень проблематично, его очень опекают жена и врачи, потому что маэстро всё эмоционально переживает. Его даже не пускали на мой концерт. А я так готовился, должен был играть в игры с детьми. И тут мне сообщают: «Клаусу запретили, его не будет». Я расстроился, ну, ладно, думаю, это такое дело, сосредоточусь на  Радости детей. Выхожу в зал, а маэстро там сидит, готов играть! Восторг! “Я сбежал из дома, хотел посмотреть на тебя ”.  На протяжении моей программы он все время напрягал своих переводчиков, чтобы ему дословно поясняли, что и как я говорю (это я потом узнал, а во время работы отвлекался, думал, что ему не очень нравится то, что я делаю). А после моей программы маэстро Клаус подошёл ко мне со слезами на глазах, при всех взял меня за руки и сказал: “Об одном прошу, запомни эту арабскую пословицу — «Свечу с двух сторон не поджигают». Ты горишь ярко, ты зажигаешь других — это хорошо, но ты себя можешь быстро сжечь, если будешь пылать с двух сторон; экономь себя, чтобы тебя хватило как можно на дольше, ты людям нужен” Он мне так это объяснил. А я понял, что и он сам именно так играл, как я работаю. Он был счастлив. А бывая у Клауса дома — это комплекс из семи домов среди сада с переходами-галереями. И каждый дом с шестиметровыми потолками обставлен книгами отдельной тематики. Представляете, только книги, без мебели, только стеллажи книг везде. Один дом-это книги по детской психологии и педагогике, другой домик – книги по играм, третий – по бизнес тренингам, и так далее. Книги, книги, книги… Он сам написал 128 книг, переведены на русский язык только 16. А последний домик — это подарки и награды ему от благодарных игроков. Скорее всего, когда-нибудь там будет музей и огромная игро-библиотека, такие вот чудеса.

-А он сам как игротехник выступает ещё?

— Уже почти нет, сердце может не выдержать. Он проводит только тренинги и консультации. Это был и есть великий МАСТЕР игры, работающий в самых разных направлениях: воркшопы по гармонизации семейных отношений, коррекции сексуальных программ, тренинговые программы по командообразованию, по работе со страхами и переживаниями и многое другое.  В том числе и игры для радости. Постепенно маэстро нашёл свой стиль, методологию, свой путь. И сейчас к нему люди идут, звонят, но он помогает им экономно. Опасается высокого интеллектуального и эмоционального напряжения, что с собой может не справиться, сердце подведет, поэтому проводит небольшие тренинги, чтобы, так сказать, тряхнуть стариной.

-Если бы выходила ваша книга, у вас допустим появилось время написать книгу не про игры, а на другую  тему, то что бы это было – биография, приключения, детектив?

— На сегодняшний день я автор двадцати одной книги. Они – результат моих интересов. Но если писать не про игры и игромастерство, то есть еще более 600 стихотворений.

А еще восемь лет вызревает одна задумка – роман «Кольцо».

Со мной происходят интересные, часто не поддающиеся объяснению события и вещи, я давно понимаю, что меня ведут по жизни. Так вот роман «Кольцо» начался с удивительного события. Я работал в Крыму, в лагере “Космос”, где каждые 12 дней 500-600 студентов приезжали на тренинги и на мои программы. Со мной в паре работал Марчел Паскаль (Кишинев), мой давний друг. А он тяжёлый на подъём, такой вот кабинетный «человек», вытащить его из кабинета не реально. Это я бегаю, плаваю, а он домосед. Но в то раннее утро я его почему-то вытащил. И вот мы идём к морю, а я распинаюсь: “Смотри, 5 утра, какое солнце, какой воздух”, а он угрюмо посылает меня выражением своего лица и жестами плеч. Мы заходим в воду, я не унимаюсь: «Вода – символ вечной энергии! Чистейшая, прозрачная, каждый камушек виден!» Мы входим по шею в воду, блестим лысинами на солнце, и я говорю: “Смотри, весь мир у наших ног, все самые ценные вещи в этом мире наши! Вот тебе море, вот воздух, вот солнце”. Я опускаю глаза и говорю “Вот даже кольцо под нашими ногами”. Марчел взглядом спросил “Ты что больной?”. Я: “Вот оно, ты разве не видишь?”. Он смотрит: “Где? Все фантазируешь…”. А я ему: “Ну как же?”. Опускаю руку в воду, и прямо с камнями поднимаю. И сверху их лежит старинное большое серебряное кольцо, на котором читается “Спаси и сохрани”. Марчел был в шоке, он мне до сих пор не верит, что это была закономерная случайность. Типа, я вытащил его из кармана и уронил. Хотя у меня и кармана-то не было, и размер пальца у меня не тот, оно больше на размер. Да я и не носил бы такое кольцо. «Ты у меня хоть раз такое видел?”. И вот мы идем домой философствуем. «Зачем мне его подарило мироздание? Что мне с ним теперь делать?». Через месяцы я спросил знакомого священника, что мне делать с этим кольцом, а батюшка и говорит: “ освятить его точно нужно, как минимум.  Ибо одевать опасно, мало ли с какими целями оно было утеряно или специально выброшено. Но послано оно именно Вам». Батюшка освятил кольцо. Я его не носил, оно лежало, ожидало, что за ним придёт. А через полгода я был по одному проекту на Кубе, и в последние два дня, когда я такой уже усталый, мне говорят: “Потрясающая новость»! Недавно открыт путь в старинный город пиратов Тринидад. Почти 400 лет к нему, затерянному в мирах и во времени, не было дороги после землетрясения. Гора обвалила дорогу, восстановить ее было не возможно, и город просто вымер. «Ты не хочешь туда поехать?”. Ехать надо было 7 часов под палящим солнцем, по горам… Ну что я там не видел в этом камерном городе-мешке? Да еще нужно заплатить 180 долларов. “Нет, не хочу”. И тут мне сообщают “За тебя уже заплатили, поезжай! Ты же всегда и всем интересуешься!”. И вот я еду в автобусе. Зачем-то я взял с собой это кольцо, долго смотрел на него перед этим зачем-то. Город Тринидат, конечно, меня потряс. Там действительно 400 лет не ступала нога человека, только недавно туда устремились свободные художники, «безхатики» всякие. Случайные встречи с этими людьми доказывали, что я сюда не на машине времени переместился. Хожу, смотрю, впитываю… И тут я слышу: “Вон бухта пиратов, там полно затопленных кораблей, на которых пираты везли награбленное золотишко. Хочешь посмотреть с маской?”, я говорю: “Ну, хочу, посмотрю”. И что меня заставило надеть на палец это кольцо, ума не приложу. Оно было явно бесполезно. А дальше были просто чудеса. Вода удивительная, прозрачная, теплая. Я взял у юношей, которые на берегу готовились к погружению, маску и поплыл.

Зрелище было прекрасным! Мачты кораблей прям из глубины, остатки цепей, тросов. Стаи рыб важных. Тут и глубина чернильная, и лазурь насыщенная. Я, восхищенный, поднял голову, вдохнул воздуха, опускаю лицо в воду, делаю один гребок и кольцо с меня слетает и просто стоит передо мной. Оно не погружается в воду, оно просто стоит передо мной и танцует, играя буквами. Я хочу протянуть к кольцу руку, понимая, что оно настолько близко, что мне остаётся только взять его рукой. Но я его взять не могу, мне не дают выпрямить руку в полную длину, чтобы я его взял. Я изо всех сил рвусь, я – здоровый человек, великолепно ныряющий, с опытом аквалангиста, тренированный задерживать дыхание до 4-х минут. Но мне не хватает сил и воздуха. Я вновь хватаю воздух, но только пытаюсь толчком к нему приблизиться, ка оно уходит от меня вперёд, не в глубину! Вперёд! Это звучит как какая-то магия, но это правда. Я уже из сил выбился, гребу за ним, кажется вечность. А взять его не могу. Подняв в следующий раз лицо над водой, я крикнул парням-аквалангистам, показывая “Кольцо!”. Они с аквалангами ныряют за мной вдвоём, видят кольцо, хотят его взять, но оно им также не даётся, вращается, уходя вперед. Прошло минут пять, или мне так показалось. И только теперь кольцо начало идти на глубину.

И после этого, у меня случилась дикая истерика, причём истерика выраженная не в слезах. Я просто смеялся до удушающего смеха! Со мной такого никогда не случалось, я думал до тех пор, что я вполне разумный уравновешенный человек. Вдруг я почувствовал, что вместе с этим кольцом ушла большая часть меня, моей энергии, что-то огромное ушло. И мне была дана такая чёткая мысль, что я с этим кольцом перенёс из вод Чёрного моря через пол земного шара чью-то душу. Возвратил туда, в ту бухту, где она должна была быть. Через меня какие-то силы выполнили неизвестную важную миссию. Через пережитое потрясение я заснул прямо на берегу, и потом пошёл на автобус совершенно спокойным человеком.

Я об этом хочу написать книгу. Кольца, как и люди, имеют свою биографию, свой характер, свою судьбу. Роман о кольце, как человеке, со своими жизненными событиями и перипетиями.  Это будет история тысячелетнего кольца. Начну с того, как его куют к кузне, как на нём выбивают слова “Спаси и сохрани”, и дальше я покажу девять биографий разных людей, от великих до малых (царей, воинов, простых земледельцев, монахов и пр.), к которым могло попадать это кольцо при каких-то обстоятельствах. Как они его обретали, теряли. Так за тысячелетие это кольцо дойдёт до меня и я верну его в забытую бухту.

Я рассказал эту историю-идею моим американским друзьям, те говорят: “Давай! Даже в набросках – Голливудская история, ничего близкого ещё не было”. Я уже набросал ряд персонажей, подбираю истории: как кольцо будет теряться, потом всплывать, где его крадут, где перепродают, где отбирают, где убивают из-за него, где — оно любовный подарок. Прописать прописал, но работы еще очень много.

-Были ли Вы сами когда-нибудь в лагере? Работали ли вожатым?

— В лагере я не отдыхал никогда, из-за предубеждений мамы. Первый раз в лагерь я попал музруком, со второго курса педагогического училища. Я тогда был классным баянистом, играл каждый день по 5-6 часов на баяне. С первого курса у нас была практика в школах, где мы вели классные часы, тогда же в 15 лет меня пригласили в детский лагерь под Харьковом. Для меня удивительным было то, что я, никогда не лидер, не управлявший сверстникам, очень трудно находящий с ними общий язык, в детском лагере почему-то таких трудностей не испытывал. Я лихо заводил ребят, управлял ими и влюблял в песни, в музыку, ставил сценки, проводил дискотеки. Как-то легко это выходило, просто и естественно настолько, что это было здорово и радостно. На последнюю смену в лагерь приехала некая Ида Аркадьевна со своим ребёнком, работать кружководом. Глядя на мою работу, она всегда мило улыбалась. Оказалось, эта улыбка стала для меня наградным знаком. Ида Аркадьевна рассказала обо мне Виктории Ароновне Горн  (она до сих пор жива, многая ей лета). Последняя тогда входила в число двадцати самых лучших мастеров-затейников в СССР (по рассказам их коллег). И тогда у каждого порядочного массовика-затейника был свой личный аккомпаниатор. Так вот  её аккомпаниатор уехал в Израиль, она его  ругала, что осталась без куска хлеба. На что ее подруга, Ида Аркадьевна, сказала: “Я нашла мальчика, который всё сделает отлично”. “Какой мальчик заменит моего Изю?”, возмутилась мадам Горн, но пригласила меня на прослушивание: “Сынок, приди ко мне, я тебе устрою экзамен”. Меня обидело слово «сынок» и я решил: “Схожу, сдам этот экзамен, буду стараться изо всех сил, а потом скажу, что не буду работать ”. Правда, была такая юношеская идея. Экзамен был трудный, но интересный: «тут играй, тут досочиняй (руки закрыли часть нотного листа), здесь переходи на размер три четверти, здесь поменяй темпоритм». Такое занятное трюкачество мне понравилось, я со всеми этими вещами справился, и услышал “Хорошо, сынок, я тебя беру, иди гуляй, я позвоню, когда надо будет”. Она меня вновь переиграла. Как же я теперь я скажу “Я не буду с вами работать”.

Через время Виктория Ароновна пригласила меня на встречу. Тогда в Харькове шел Всесоюзный слёт начальников детских лагерей Украины, и там я услышал, как коллеги прославляют Викторию Ароновну, что она, оказывается, крутой массовик. Она меня обнадежила “Ты заработаешь со мной хорошие деньги”, что для меня было значимым. (Мама с 4 классами образования всю жизнь работала уборщицей за  60 рублей, на которые мы трудно жили).

Вскоре мы  с В.А. работали в большом лагере «Семь колодцев» в Крыму. Я старался. И в знак благодарности за мою старательность В.А. устроила, чтобы моя мама и сестра бесплатно отдохнули на море. Правда, мама и там устроилась на кухню мыть посуду, тоже в знак благодарности.

А для меня началась настоящая школа игромастерства. Виктория Ароновна начала меня пристраивать к профессии. “Сынок, иди работай”, я отвечаю “Я баянист”. Но она была настырнее, я её даже побаивался, такая она суровая была.  И вот, представьте, я начинаю играть с залом, она тут же вскакивает “Иди отсюда”, заканчивает игру сама. Но как только я пытался бежать после этого, она вернула меня и говорит “Давай разбираться. Я сказала тебе «играть»! А ты что делал?” -“А что я делал?” -“Ну, что ты и как говорил аудитории?”. Я пытаюсь повторить, что и как я сказал… — “Вот! А я как говорю?” — “Какая разница, это почти тоже самое, просто слова местами поменял” -“Нет! Большая разница. Если сказать так, как ты сказал, то через 3 минуты ты получаешь такую-то реакцию у публики, а если так, как я сказала, то через 1 секунду получишь такую реакцию и зал 10 минут будет работать вот так! Ты видишь разницу?”. Так я впервые начал думать о словах и жестах, о том как устроено массовое сознание, как им управлять, имея высокие цели, и многом другом. Вот что Виктория Ароновна вдохнула в меня тогда! И я начал именно играть!

Такие уроки я получал несколько лет, пока она не уехала в Израиль.

И, провожая меня в армию в 80-м году, она ночью, на перроне, под улюлюканье нетрезвых новобранцев заставила меня выложить из рюкзака копчёную курицу с водкой, и вложила туда три толстые папки со сценариями. «Это лучшее мое за последние годы. А теперь поклянись, что ты будешь играть! Чтоб небо слышало!» Её настойчивость опять победила. Я пообещал небу, не сильно заботясь об ответственности за сказанные слова. Тогда я ничего не знал о законах Вселенной. «Иди сынок!» — благословила она меня, как мама.

Вот такая удивительная женщина – Виктория Ароновна Горн. Она знает о том, что я стал известным игромастером, и что я всегда о ней рассказываю. Именно она привела меня в детский лагерь, но не как ребёнка, а сразу как профессионала. И вдохнула в меня через свои игровые подходы высокую любовь к игре, к настоящему, чистому, радостному, любовь ко всему лучшему, что может быть в детском лагере. Она и в армию мне писала часто, как моя девушка, и каждый раз  вкладывала еще сценарий, говоря, что я должен учиться думать.

Был и второй человек, которого уже к сожалению нет, это Людмила Ильинична Немеровская. Моя путеводная звезда. Я уже работал в педуниверситете, и она меня позвала на семинар по летней практике. Я отработал его с игрой блестяще, и услышал: “Теперь ты будешь у нас в ВУЗе заниматься подготовкой вожатых”. Ну сказала и сказала. А тут как раз весна, собирается всеукраинский семинар работников ДОЛ (автор и вдохновитель Сан Саныч Пищейко, еще один человек-легенда!) в  Виннице, куда собирали лучших из лучших,  цвет Украины. И Людмила Ильинична предложила совету директоров меня: “Есть один мальчик, который когда-то станет в Харькове известным”. В меня поверили почему-то.

Приехав на семинар, я увидел там действительно весь цвет Украины! Туда только баянистов приехало около 40 человек с баянами, и в 40 баянов можно было одновременно затянуть “ Идёт паучок по своей паутинке…” Я жадно впитывал все песни, которые тогда пели у костра про звёздочку, про штабной огонёк и много ещё чего. 40 баянов – это просто сотрясение неба!

У меня тогда было столько озарений, столько открытий, что за 4 дня семинара, я вообще не спал, а просто ходил и впитывал атмосферу, энергию людей-солнц. И по приезду домой меня попёрло! Что ни день, я писал новую песню и две-три игры, я не успевал это всё записывать, не знал кто мне это всё посылает и зачем.

А уже следующей весной в 90-м году всеукраинский семинар работников ДОЛ принимал мой родной Харьков, и меня тогда ввели в штаб, уже как представителя Харьковской области. Наши хвалились, что у нас в Харькове есть теперь «свой Саша Орлов», что напрягло наши личные взаимоотношения (он считал меня юной выскочкой). А я, юный, и вправду засыпал свой первый авторский концерт, не выдержав экзамен требовательной профессиональной публикой. Пережив поражение, я даже решил закончить с этим делом. Но к обеду второго дня меня нашла звезда штаба Украины Ирина Александровна Зоря из Донецкой области и сказала: “Я вчера послушала твои песни и меня они совершенно не тронули, а сегодня я проснулась и пою их с утра. Что бы это значило?”. Я увернулся: “У себя спрашивай, я тут причём?”. И услышал: “А при том. Надо уметь преподнести себя с песнями. Вчера ты просто наигрывал как музыкант, но не подал материал красиво с радугой”, и предложила помочь. Вскоре Ира исполнила несколько моих песен, которые теперь известны многим: “Улыбнись”, “Медузы”, “В нашем зале все друзья” «Жвачка» и другие. Теперь эти песни известны практикам многих стран мира, их печатают в российских изданиях по вожатству и летней практике, и везде написано, что автор «неизвестный». Если написать первую строчку “В этом зале все друзья” в интернете, откроется свыше 20 млн. сайтов с моей песней и почти везде написано «автор неизвестен», это удел многих моих детских песен. Я никогда не отстаивал авторство, не видел в этом смысла.

Вот так началась моя жизнь  в детских лагерях. Я до сих пор ни разу не был в отпуске, никогда. Но много ездил по лагерям, принимая новые приглашения, и везде дети, дети, дети и взрослые, которые работают с детьми. Вот такая нехитрая биография, вот так я пришёл в детский лагерь.

— Был ли у вас  какой-то случай, связанный с лагерем, который сейчас вспоминается с ностальгией, с радостью, счастьем, может быть со смехом? Ситуация, которая тогда виделась так, а сейчас совершенно по-другому спустя годы.

— В моей педагогической биографии есть одна ситуация, за которую я себе никогда НЕ скажу «спасибо»: в лагере у парня старшего отряда был 15-й день рождения, и родители ему дали деньги на вино, чтобы он отпраздновал. Я был чуть старше их тогда, но меня это не оправдывает. Факт остаётся фактом: я до сих пор с  сожалением вспоминаю, что я тоже участвовал в разливе бутылки, пусть детям досталось по пять капель каждому, но вопрос не в этом. Есть такие ошибки, которые помнишь всю жизнь, которые всегда с тобой.

Гораздо больше — сотни – красивых моментов, которые вспоминаются через годы уже как анекдоты или как красивые находки и решения. Так, однажды в лагерь привезли 12 больших холодильников, в отряды и в столовую, и коробки из под них, решили выкинуть. Я вцепился и говорю: “Реквизит!”, (теперь я всегда так кричу!), а директор отвечает: “Ну, что это за реквизит?”. Я продолжаю: “Да это готовая программа!”. “И какая же?”. “ТРОПА ИСПЫТАНИЙ”. Понятно, я соврал, у меня  не было ни идеи, ни программы, я просто сказал “Тропа” и думал, как бы ее обыграть. Слово «квест» тогда ещё никто не знал.

У нас был довоенный клуб деревянный, с балконами, со сценой, четырьмя выходами. В нем я проложил маршруты для разного возраста, отгородив их скамейками, стендами, плетнями, реквизитом для театра и пр. А сверху натянули спортивные сетки с навесными сюрпризами. На маршруте детей подстерегали всякие препоны: вожатые со спецтрюками; влажные доски с наполнителями, которые внезапно появлялись и исчезали; старые матрацы; резиновые мокрые рукавицы, которыми хватали старших пацанов за ноги; распахивались двери и окна театральных домиков и пр. И пока ребенок проползал по этому темному лазу или лабиринту, визгов и криков, конечно, было много. Мы проводили эту тропу по желанию детей по несколько раз каждый день; были отряды, которые прошли Испытание по три-пять раз и всё равно просили провести их ещё. Потому что это было захватывающе. Мы каждый день в Тропе что то усложняли: добавили муляжи на носилках в бинтах, музыку специальную шумовую и много чего еще. Даже местные ребята из соседнего посёлка предлагали деньги за проход этого аттракциона. Это было впервые, когда нам предложили деньги за нашу работу.

И такого рода окрыляющих моментов было множество.

Или вот история появления песни “Медуза”. В 1994-году к нам в лагерь приехало очень много сложных детей из г. Лабытнанги. Дети были серьезные, из неблагополучных семей. И надо же случиться в эту смену редчайшему природному явлению – Азовское море начало светиться так сильно, что горело как мощный фонарь. Местные сторожа говорили, что, живя всю жизнь на море, такого не помнят за последние 50 лет. Я начал просить начальника поднять ночью детей и идти на берег смотреть чудо. “Раз такой феномен, давай поднимем детей”, а он в ответ: “Зачем это поднимать детей, вообще-то 2 часа ночи!”. — “Ну, красота какая раз в жизни бывает, и сами посмотрим и детям покажем!”. Короче, поднимаем мы лагерь, дети сонные, бубнят, зябко им и спать хочется. До пляжа идти 9 минут, идём мы, укутанные, и на берегу выстраиваемся. И тут чудо сделало свое дело: дети, как зачарованные, смотрят, а море белое, а в воде возле берега плавают рыбешки, мелочь и медузы. Они горят все ярким зелёным светом как фонарики. Я, импровизируя, пробежал по берегу, а мои следы остались гореть зелёными огнями. Для перекуса с собой я сумку помидоров взял (почему помидоры до сих пор не могу припомнить, что было), так я эту сетку в море опускаю, поднимаю, а она как фонарь горит зелёным светом. Далее я беру одну медузку и так раз, на себя приклеил, на грудь положил, и она сияет огоньком, перекинул детям, и тут как пошло, они начали себе этих медузок ловить, кто на грудь, кто в пуп себе вставит, кто на плечи, кто на лоб. Дети с ними и прыгали, танцевали, и кувыркались, и передаривали друг другу. И от этой кутерьмы мне эта песня пришла сразу, и мелодия с музыкой, и все 4 куплета текста. Это просто откровение какое-то, такого быть не может, это композиторский успех! От всеобщего заражения эмоционального этими медузами, все так визжали от радости, забыв, что была ночь,  и не понятно сон это или явь. Я хватаю гитару, и объявляю новую песню. А своей дочке-малышке тогда, кричу: “Маринка, запоминай всё, что запомнишь, потому что пою в первый и последний раз. Бог подарил, Бог забрал. Всё.” Я уверен был, что не запомню эту песню. И начал петь и играть сразу все 4 куплета песни так, как будто уже знаю ее давно. “Какая песня прикольная! Ты когда её написал?”. “Сочинил прямо сейчас!”. Никто, понятно, не поверил. А я попросил: “Ребята, сейчас придём в лагерь, не сочтите за труд, кто что запомнил, хоть по два слова черкните и кидайте в шапку”. Пока мы вернулись в лагерь, я лихорадочно пытался запомнить песню, но текст ускользал из памяти. Я так переживал что теряю ценность! Но ребята написали записочки, кто какие слова запомнил, я их разложил на полу по слову и до рассвета играл в игру “Сложи текст”. Дочка  сказала, что она помнит текст песни с ночи. Вот так мы собрали ее по крохам, и я пошёл по отрядам разучивать эту новую песню “Медуза”. Теперь она известна и нравится многим людям.

И таких историй у меня, конечно, много, это такие очень памятные приятные события.

— А какая песня самая любимая?

— У меня 16 дисков песен и более 600 опусов. Из них два диска именно лагерных песен – вожатских костровых песен и песен для детей: «Костёр, гори!» и «Здравствуй, лето!». Люблю их все! Они, как собственные дети! А если из не своих… люблю песни умные, с достойными текстами и развитой мелодией. Например, “Коснитесь глазами”, либо песни-игры, типа “Меня укусил гиппопотам” Александра Орлова.

— Вожатые тогда 30-40 лет назад и вожатые сейчас, есть ли отличия и в чём они?

— Колоссальные отличия! Тогда вожатым был человек, который горел своим сердцем и делом. Государство декларировало подход «Все лучшее детям», это была прекрасная стратегия. Приведу один простой пример. Тогда газета “Пионерская правда” раз в неделю по пятницам на последней странице печатала лучшие песни для детей, и поэтому в один день эта песня мгновенно выходила и была доступной сразу по всему Советскому Союзу – от Калининграда до Владивостока, от Карелии до Крыма. И её мог учить и петь любой ребёнок. Единое информационное поле! И масштабы популяризации лучших продуктов! Владеем ли мы сейчас такими возможностями? Нет! Государство потеряло контроль над средствами массовой информации и средствами распространения детских ценностей, следовательно, они пропали.

Потерялось и другое: система культивирования людей, которые могли бы мастерски работать с детьми. Тогда существовал персональный отбор, все в среднем получали одинаковую зарплату, и поэтому какого-то большого расхождения не было. Но в детском лагере собирались только те, кто был искренним, и шёл работать по зову души. Сейчас молодежь в детский лагерь идёт либо на практику, либо потому что часто не могут себя применить на каких-то других работах. Люди не все понимают, что в детском лагере человек проходит некое чистилище, испытание себя на прочность, на умение стать менеджером себя и вверенного коллектива. Именно в лагере человек становится педагогом — человеком с развитым «мамским инстинктом» и менеджером. Критерий один: либо я сделал коллектив за смену, либо я его не сделал. И еще. Сейчас очень большой дефицит именно Личностей в детских лагерях, а та молодежь, которая есть, она толком даже сама себе цены не знает, не знает своих потенциалов, с чем я приду к ребёнку, чтобы показать перед ним себя личностью, чтобы я мог за собой повести людей. Поэтому моё убеждение таково:  сегодня в вожатые идут далеко не лучшие ребята, профессионального отбора нет, официальной профессии с получением диплома тоже нет, следовательно, перспективы карьерного роста мне также не ожидать. Количество людей, которые бы работали сегодня в детских лагерях по зову сердца уменьшается год от года, а значит и среди них гораздо меньше процент того золота, которое нужно добыть бы из песочка и сделать  ценность. Мне, как преподавателю вуза, точно ведомо, что в любой учебной группе в среднем не более 4 % потенциально способных к педагогической деятельности, да и из этих 4-х ещё не факт, что ребята вообще станут педагогами, тогда кто из них пойдёт вожатыми, какой процент?

— Скажите, если бы вам представилась возможность поговорить с любым человеком из любой эпохи, из любой страны, кто бы это был и о чём бы вы поговорили?

— Это был бы Конфуций! Потому что это глыбища, чья мудрость и взвешенность проверена тысячелетиями.  Мне очень жаль, что мы в школах не учим Конфуция ни в каком виде. Чего стоит фраза: “Кто не готов к сиюминутности, тот не готов к вечности”. Она входит в число тридцати афоризмов, которые являются моим жизненным мерилом – моим краеугольным камнем. Я абсолютно убеждён, что нужно брать фразы Конфуция и сегодня внедрять в систему детских лагерей — это и будет новыми технологиями. Между прочим, я это и делаю. В моих лагерях ходит среди детей и персонала специальная книжечка “Россыпи мудрости”, в ней три раздела: “Я и мир”, “Я в мире” и “Я в действии”, в каждом из разделов по 30-50 очень полезных афоризмов- символов. Каждый ребёнок, читая их, ставит галочки возле тех ценных фраз, которые вписываются в ритм индивидуального сознания. Я говорю “Если срезонировало, наблюдай дальше, что будет ещё резонировать, наблюдай за этим в тексте, затем в жизни; цени и начинай составлять для себя свой банк ценностей, и, самое важное,  оправдывай теперь своей жизнью те фразы, которые выбрал, сделай их собственными действиями”.

-Как вы думаете, какими тремя качествами должен обладать человек, который идёт работать в педагогику, конкретно в педагогику детского отдыха?

— 100% первое это жизнелюбие, даже не детолюбие, а жизнелюбие или жизненный оптимизм. Почему? Потому что человек, который работает с детьми, должен очень любить жизнь во всех ее проявлениях, именно тогда он становится пассионарной личностью, «факелом», от которого можно зажигать свои жизни другим. Это должен быть неувядаемый оптимизм, т.е. несгибаемый никакими сложными жизненными вопросами. Каждому современному ребёнку нужен такой склонный к лидерству взрослый, который будет обладать этим важным качеством.

Второе качество – это человеколюбие. Нет, я не хочу превратить эту фразу в банальность. Я действительно должен любить человека, это значит, я должен почувствовать ответственность за его настоящее и будущее. Я понимаю, что возможно мне его дало небо всего один раз в жизни, но если я избранный, и мне дали круг избранных, то тогда воспринимаешь свою роль в мире совсем по-другому. Я должен понимать и помнить, что этого человека мне дали один раз и, возможно, навсегда, и поэтому я обязан успеть отдать ему лучшее, что я могу. Это очень важно, но это можно сделать лишь при жизнелюбии.

Ну и третье, это, наверное, неутомимая любознательность! Человек, который стремится постоянно хотеть узнавать что-то неизведанное, жаждет самосовершенствоваться и таким образом украшать себя, украшать других и мир тем, что ты открыл новое весомое и в себе, и в других, и в мире. Это, пожалуй, три самых важных качества.

-Если бы могли обратиться сейчас ко всем директорам и вожатым, может быть даже, всего постсоветского нашего пространства, которое так или иначе связано друг с другом в ситуации наступающего лета, что бы вы могли пожелать им?

— Наверное, хочу пожелать всем, прежде всего, здоровья и взрослым и детям. Настоящего истинного здоровья, в самом широком, философском понимании этого слова: духовного, телесного, эмоционального, интеллектуального, деятельностного здоровья. Второе, это всегда сомневаться в том, что ты уже делаешь, потому что при таком вот личностном научном, методическом пессимизме ты всегда готов будешь родить более глубокий, совершенный продукт, который сделает детей и тебя лучше.

У Бога избранных много, он всех держит в деле. Это, наверное, самое сложное для людей, — найти на что ты будешь резонировать. Нужно понять под какой социально-педагогический проект Неба и Вселенной тебя пригласили на эту планету. Тут главное – не ошибиться. А уж если ты нащупал этот «нейрон», тогда паши, безоглядно, без устали! Потому что именно на тебя Там ставку сделали! Как представишь, что вероятность твоего появления в этом мире один к семи с лишним миллиардам, и что именно тебя захотели и призвали, сразу радостнее становится. Когда я в лагерях читаю детям лекцию о любви, и показываю им число степени вероятности твоего прихода в наш белый свет, а там цифра 1 со 120-тью нулями,  я говорю: “Ребята, вы до сих пор считаете, что вы случайны, а потому можете быть беспечными? Забудьте о каких-то случайностях! Пожалуйста, чувствуйте себя уникальными, и будьте воистину уникальными в своих действиях и поступках. Забудь, что ты случаен, ты — избранный, а если избранный, то и мысли как избранный, чувствуй, как избранный и живи как избранный, тогда наступит всем благодать.

Очень хочется пожелать, всегда находиться в состоянии поиска. Искать, находить и открывать бесконечные миры в себе самом, в других, в окружающем мире, для того, чтобы просто подариться друг другу без остатка Это так здорово –  быть подарком! (состояние послевкусия –«после дара»). Я эту фразу из мультфильма очень часто детям повторяю “Лучший мой подарочек это ты!”, и это справедливо.