Встреча с Легендой.Анатолий Кирпичник

Анна Байкалова: Здравствуйте Анатолий Григорьевич! Мы начинаем с традиционного блица. Если спросить вашего лучшего друга, в чём вы круты, в чём ваша сила, как вы думаете, что бы он ответил?

Анатолий Кирпичник: Самый трудный вопрос, пожалуй. Наверное, сказал бы, что если мне что-то интересно, то я могу долго и стойко работать именно над этим вопросом, может быть так.

Анна Байкалова: Если бы издавалась ваша книга, и вы могли бы писать не только о педагогике, а вообще на любую тему, то в каком жанре бы вы писали и о чём бы была эта книга?

Анатолий Кирпичник: Если бы я умел это делать, я бы написал книгу “Люди и судьбы”. Книга была бы о всех тех, с кем мне приходилось встречаться и работать, о всех тех, кто своей жизнью оставляет след в тебе, о людях, после встречи с которыми, ты сам меняешься, и меняешься в лучшую сторону. Мне очень везло на такие встречи, и я бы написал о своих друзьях и коллегах, потому что они заслуживают того, чтобы о них помнили, чтобы потомки знали, что такие люди были, что они делали, о чём думали, о чём мечтали, и что оставили в наследство. Это не только педагоги, но и государственные служащие, и научные работники, и просто люди с золотыми руками и с золотым сердцем.

Анна Байкалова: Если любимая песня из лагеря, то какая?

Анатолий Кирпичник: Если лагерная песня, то мне больше всего мне нравится Шмаковская “Марш вожатых” («Шагают мальчишки отрядом, а ветер их галстуки рвет…»).

Анна Байкалова: Расскажите, как началась ваша история, когда вы пришли в педагогику?

Анатолий Кирпичник: Всё началось не с науки, всё началось с практики. Сначала школьной, после 9-го класса я работал отрядным вожатым в городском лагере, затем в студенчестве в районном загородном лагере “Золотой колосок” под Костромой 3 месяца проходил практику отрядным вожатым. После 4 -го курса было замечательное время практики в “Артеке”, где мы работали в 1971 году 4 смены. В 1972-м году, заканчивая ВУЗ, получил распределение на работу в “Артек”. Возможность поработать представилась лишь 2 смены.

Далее призыв в армию, а после армии меня пригласили на работу в тот институт, где я сейчас и работаю, на кафедру, как она тогда называлась, «Теория и методика пионерской и комсомольской работы». Потом её переименовали в кафедру «Теория и методика воспитательной работы», а еще позже в кафедру социальной педагогики. Здесь, в рамках основной работы, мне было поручено руководство педагогической практикой студентов в детских лагерях. С 1974 года на 15 лет я стал комиссаром в легендарном лагере комсомольского актива «Комсорг» в Костромской области. Лагерь известен тем, что его создали Л.И.Уманский и А.Н.Лутошкин, именно они придумали его образ и концепцию. Работать в нем я начал со второй смены, это был 1974 год. В 1979 году Анатолия Николаевича не стало, и мы с коллегами по кафедре удостоились вести «Комсорг» самостоятельно. Мой период работы комиссаром в «Комсорге» завершается 1988-м годом.

Моя диссертация была посвящена развитию коллектива, и в последнем варианте мы с научным руководителем Л.И.Уманским, по предложению А.Н.Лутошкина ограничили ее временным коллективом. Позже материалы исследования легли в основу книги «Летние объединения старшеклассников», которая вышла в соавторстве с моим коллегой по кафедре, преподавателем В.П.Ижицким. Иногда нам эту книжку вспоминают и говорят, что мы классики теории коллективообразования. Мы не классики, просто изложили своё видение результатов научных исследований. Часть материалов диссертационного исследования были использованы в книге «Путь к коллективу», которая написана совместно с Робертом Семеновичем Немовым, доктором психологических наук, широко известным студентам по учебникам «Психология» и «Социальная психология». Вот такая лагерная у меня биография.

Анна Байкалова: Кого бы вы могли назвать своими учителями?

Анатолий Кирпичник: Есть на Украине в Винницкой области город Гайсин. Когда я был подростком-пионером, а затем юношей-комсомольцем этот город называли «Пионерской республикой на Подолье». Называли так, потому что в Доме пионеров работали прекрасные педагоги: директор Леонид Владимирович Аксельруд, методист Лилия Ильинична Болтянская, замечательно организовывавшие тогдашнюю детскую жизнь. Они и напутствовали меня на учебу на костромской пионерфак, определивший и последующую мою биографию. Если научными учителями, то, конечно, прежде всего, это Лев Ильич Уманский и Анатолий Николаевич Лутошкин, они мне дорогу открывали в науку. А еще, для меня очень хорошим примером стал Анатолий Викторович Мудрик, дай Бог ему ещё долгих лет жизни. Многому научился, когда была возможность, сотрудничать с Людмилой Ивановной Новиковой. Потом мне очень крупно повезло со знакомством с Галиной Михайловной Андреевой, Александром Ивановичем Донцовым, Ларисой Андреевной Петровской, когда проходил процедуру представления, а затем защиты диссертации в МГУ. Этот этап оставил у меня в душе тоже очень хороший след. Это была встреча с классиками. Теперь берёшь учебники и с трепетом читаешь фамилии. У меня дома есть книги с их автографами, листаешь страницы, вспоминаешь о прошедших счастливых днях и становится приятно.

Анна Байкалова: Скажите, а можно подробнее узнать о легендарном лагере “Комсорг”, какие цели и задачи вы ставили перед собой, создавая этот лагерь?

Анатолий Кирпичник: Ну, во-первых, “Комсорг” существует до сих пор. До 1991 года это был лагерь, куда приезжали старшеклассники, участники школьного самоуправления, школьный комсомольский актив. Мы жили в те времена, когда комсомольская организация в школе великолепно выполняла задачи самоорганизации и самоуправления. Школьный отряд ВЛКСМ — это действительно была юношеская организация, с боевыми, достаточно самостоятельными организаторами. В лагерь на областной сбор собирались секретари первичных комсомольских организаций школ, комсорги классных организаций. Сегодня привычнее было бы сказать, но не совсем точно, лидеров старшеклассников школ и классных коллективов. С ними в лагере и должно было проходить обучение. В данном случае мне не нравится, и не точно то, что мы делали, слово “обучение”. Для обозначения того, чем мы занимались с ребятами в лагере скорее подходит из современного словаря, слово «тренинг». Мы пытались ребятам передать опыт взаимодействия, рассказать им о психологии человека, о психологии групп, ответить на какие-то вопросы, на которые в школе они не могли получить ответа. Анатолий Николаевич Лутошкин придумал такую ситуацию в лагерном распорядке, которую можно назвать разговор на свободную тему в колизее. Колизей, как место с расположением в кругообразном порядке скамеек в «Комсорге» сооружался в первые же дни лагерной смены. В определенное планом работы лагеря время собирались ребята, кто хотел, для обсуждения волнующих тем. Например «Юношеская любовь и влюблённость». В те времена, когда не было Интернета, и свободного доступа к определенному типу литературы, откровенная беседа с взрослым человеком на волнующие ребят темы имела большой воспитательный и педагогический эффект. Причем, никто никого не заставлял: хочешь – приходи, не хочешь – не приходи. Зачастую бывало – весь лагерь собирался.

Анна Байкалова: Правду говорят, что А.Н. Лутошкин брал баян, шёл по лагерю, играл и зазывал всех в «Колизей»…?

Анатолий Кирпичник: Ну как вам сказать, была у нас такая история. Надо было открывать смену в 1974-м году. Это была моя первая смена, а баяниста не было. Одна девочка при собеседовании перед вступительными экзаменами сказала, что закончила музыкальную школу по классу аккордеона, и готова быть в лагере музыкальным работником. Я за неё уцепился и обрадовался, что она умеет играть. А непосредственно в лагере она вдруг говорит: «Принесите, пожалуйста, на костровое место ноты, я без нот играть не могу». А какие ноты в обстановке лагерного сбора. Вот здесь способности Анатолия Николаевича играть на баяне оказались весьма кстати. Примем к сведению при этом, что в лагере у него были функции начальника штаба, что он был деканом факультета, доцентом, человеком, которого уже в то время знала вся страна как исследователя и автора многих книг. Наверное, не по статусу, но он взял баян, вышел на костровую, и все ребята пели с ним песни. Эту смену по совместительству он работал, по сути, баянистом лагеря и это было для него нормально!

Анна Байкалова: А ребята любили ездить отдыхать в «Комсорг»?

Анатолий Кирпичник: Давайте сразу определимся, это сейчас в лагерной педагогике мы говорим про детей и про отдых. В лагерь комсомольского актива приезжали не на отдых, а по сути, в командировку на учебные сборы. Л.И.Уманский любил повторять, когда кто-нибудь, на планерке произносил слово “дети”: “Где вы здесь детей видите? Это же комсомольцы, ваши коллеги! Только вы чуть больше знаете, а они чуть меньше по тем вопросам, для решения которых мы в лагере собрались. Мы здесь для сотрудничества!”. Это притом, что про «педагогику сотрудничества» в стране никто ещё не говорил, а такой формат отношений у нас начал культивироваться буквально с первой смены.

Анна Байкалова: Если брать тематическое наполнение смен, чему же вы учили комсомольцев? Как вести за собой? Как быть лидером?

Анатолий Кирпичник: Можно, позволю себе немного потеоретизировать? Если брать «Комсорг» семидесятых годов, то к нам присылали официальных членов ученического самоуправления. И зачастую оказывалось, что они не всегда были лидерами своих сверстников, это мы их так по привычке называли … Лидеров обычно не избирают, лидеры сами в соответствующий момент, в соответствующем коллективе выделяются за счёт своих личностных качеств. Поэтому лидеров как таковых готовить очень трудно. Но для личности можно определить, что надо, чтобы она могла в случае чего проявить такие качества, когда окружающие признают лидером. Поэтому мы искали всякие способы научить ребят тому, что позволяло бы им преодолеть то, в чём они были слабоваты на общем фоне своих же сверстников. Например, приезжают активисты, преуспевающие по всем предметам, а на танцплощадке, где их лидерство должно проявляться – они не успешны. Вот мы и просили хореографов научить ребят бытовому танцу, который в это время был самым модным в молодёжной среде, чтобы по возвращению в школу у них было больше оснований занять лидерскую позицию. Наши вожатые учили ребят культуре танца, этикету парных танцев: когда танцуют парень и девушка, чтобы знали как себя вести, о чём можно разговаривать во время танца. Есть те науки, которые и делают человека привлекательным для сверстников, вот это в лагере мы и пытались развивать. Конечно, были и теоретические занятия … Самыми любимыми мероприятиями были лекции А.Н.Лутошкина. Видите ли, лекцию можно читать по-разному, можно прочитать лекцию так, что все уснут, а можно прочитать лекцию — и все будут с открытыми ртами сидеть, и фактически станут соавторами всех идей, о которых говорит лектор. А.Н.Лутошкин, когда вёл занятия по психологии организаторской деятельности, так зал и завораживал. После себя Анатолий Николаевич оставил нам очень замечательную книжку, бестселлер “Как вести за собой”, которая пережила три переиздания и каждый раз стотысячным тиражом. Её и сейчас можно читать старшеклассникам, которые хотят управлять своими коллективами. Единственное, поправку на время надо делать, читая «комсомольская организация», «пионерская организация», как группа, коллектив, объединение школьников. Люди, которые умеют читать, смогут выделить для себя много ценных моментов — и про психологию коллективов, и про психологию человека-организатора, и про правила организаторской работы. По сути дела это до сих пор лучший учебник по менеджменту для старшеклассников.

Анна Байкалова: Скажите, если к вам приезжали активисты — комсомольцы, то никогда не было ни проблем с дисциплиной? Никаких курьёзных, смешных моментов? Если они были, могли бы вы рассказать?

Анатолий Кирпичник: Да что вы! Сколько раз подушками дрались, сколько раз приходилось успокаивать. Причём, будучи комиссаром лагеря, мне многократно приходилось собирать инструкторов отрядов и говорить: “Жалуются хозслужбы, мы же за подушки отвечаем, это ж материальная ценность, что ваши ребята делают? Давайте договоримся, что мы портить ничего не будем, а кто нарушит, сразу из лагеря уезжает». А сколько с ребятами разговоров было …. Пошла как-то в лагере традиция мазать пастой товарищей в последний день смены, или одежду выносить на улицу и по столбам развешивать, чтоб не в чем даже на зарядку выйти было… Я всегда ребят спрашивал: «А в чём шутка-то? Одни плачут по поводу того, что им плохо, обидно и неудобно, потому что, они же голые, в нижнем белье, должны выскакивать и искать свою одежду. Другие  над этим смеются. Но так не шутят. Если шутить, тогда всем должно быть весело».

В «Комсорг» приезжали не идеальные ребята, это были школьники, которые занимали определённую позицию в школе, которую мы должны были усилить. У нас хоть и смены были не всегда длинные, но чаще всего мы старались делать смену 24 дня. Как специалист по развитию лагерных коллективов, могу точно сказать, за 24 дня вы точно ничего постоянного, устойчивого не сформируете. За 24 дня вы можете вызывать какие-то состояния, а станут ли они устойчивыми, зависит от многих обстоятельств. Создаваемые в лагере ситуации вызывают у ребят переживания разной модальности и разной силы. Если переживаемое состояние остаётся дорого надолго, то юноша или девушка стараются его поддерживать и следовать отражаемым в нем ценностям. Но этого может и не происходить, что зависит от разных обстоятельств. Поэтому, когда мы считаем, что лагерь это какое-то такое явление, от которого что-то должно прям перевернуться в душе у человека, я думаю, что возлагать слишком большие надежды не надо, потому что у лагеря своя задача. Лагерь — должен быть действительно островком радостной жизни для ребёнка, место, где он становится счастлив. Когда я был студентом ещё, помню, у нас декан читал лекцию про историю детского движения: “Вы, будущие пионерские работники, должны знать, в какую сторону ваша пушка выстрелит, поэтому вы должны быть идеологически подкованы, готовы проводить идеологическое воспитание”. А лекции по подготовке к лагерю у нас читал ди⁠ректор школы, бывший зам. председателя Костромского горисполкома, у которого на базе школы-интерната был пионерский класс, и он нам рассказывал про задачи лагеря. Помню он нам сумел доказать буквально за 40 минут, что лагерь решает важнейшую государственную задачу — оздоровления школьников. За 9-10 месяцев учёбы в школе у ребёнка столько всего накапливается, что он должен отдохнуть хотя бы, просто «побеситься» на их языке, выплеснуть свою энергию, лагерь видимо, для этого и нужен. Поэтому вожатый в загородном лагере должен быть и массовиком-затейником, и мамой с папой, и воспитателем, и нянечкой в каких-то случаях, особенно для малышей. Лагерь – это такая маленькая страничка жизни… Курские психологи называют его педагогическим оазисом, где ребёнок получает опыт другой, необычной жизни, который не повторится.

Анна Байкалова: Вы взялись за такую серьёзную научную тему, как исследователь. На тот момент она разве не была уже досконально проработана, был же Макаренко с теорией развития коллектива, был Лутошкин, что нового вы сказали в педагогике?

Анатолий Кирпичник: Я вам больше скажу, про лагерный коллектив ещё много кто писал, у Олега Семёновича Газмана замечательная работа была написана. Передо мной стояла задача, с точки зрения психологии показать механизмы, которые влияют на развитие детского коллектива, понять, как происходит динамика коллективообразования. Если внимательно прочитать “Педагогическую поэму” Макаренко, то мы увидим эти тенденции, но в статьях Антон Семёнович это не раскрывает. Что происходит с коллективом каждый день? Как сложится его путь развития, как выглядит этот путь? Почему застой в развитии коллектива в какой-то момент наступает, потом стремительное развитие, потом может идти спад — при каких условиях это происходит? Почему несколько раз за смену может произойти спад настроения у всего лагеря? Мы в течение 10 лет, а затем и дальше практически замеряли настроение ребят каждый день в лагере. А дальше как метеослужба, накладывали каждый год график на график, и получали картинку. Также как метеослужба говорит, что «на основании многолетних наблюдений, завтра ожидается…» — и мы говорили на основе многолетних наблюдений, что нас ждёт завтра.

Анна Байкалова: Какие методики вы использовали для измерения эмоционального состояния?

Анатолий Кирпичник: Цветопись, предложенную и описанную А.Н.Лутошкиным. Инструментально – это дневничок — небольшой лист бумаги с 8 полосками разного цвета, с которыми может ассоциироваться настроение. И еще перечень событий, которые могут существенно повлиять на настроение. Комсорги ежедневно вечером в дневнике делают соответствующие обозначения. Далее дневнички каждый день обрабатывался психологической службой лагеря, представляя уже на вечерней планерке общую картину настроения лагерного коллектива за прошедший день. Мы были лагерем, который, наверное, первый в стране имел свою Психологическую службу (сначала она называлась Служба настроения). Кроме того, у нас каждый инструктор отряда вел дневник наблюдений. Использовали мы широко известную социометрию. Эта методика была обязательной 3 раза в смену. Плюс шкалирование межличностной приемлемости. В социометрии мы ограничены количеством выборов, а у шкалирования каждый обозначает отношение к каждому и результатом получается рейтинг.

Анна Байкалова: Кого бы вы никогда не взяли к себе на работу в лагерь? Проходил ли какой-то отбор или брали всех? Как вы готовили вожатых « Комсорга»?

Анатолий Кирпичник: Если говорить вообще, то я бы не брал зануд, потому что с ними ребятам, конечно, будет скучновато. А кого бы брал точно, так это вожатых, которые могли бы ребятам предложить какое-то постоянное действие, увлечённых и умеющих заразить своим увлечением. В те времена, когда я вел занятия по подготовке студентов к работе в пионерских лагерях, часто говорил, что вожатые-производственники мне больше нравятся, чем будущие педагоги. Пока педагоги думают, какую педагогическую задачу будут решать, играя в футбол, производственники уже в футбол сыграют. В работе с ребятами в лагере важно действие, хотя и рефлексия для будущих педагогов не лишняя.  Будучи руководителем практики, мне приходилось наблюдать разные ситуации. Два примера приведу очень поучительных. Пример первый: приезжаю в начале смены в лагерь, подхожу к одному отряду: мачта, флаг военно-морской развевается, сама линейка отрядная оформлена в виде шлюпа. Студенты-вожатые с восторгом рассказывают, как ребятам нравится быть морским отрядом. Спрашиваю: “А чем занимаетесь?”, “Учимся вязать морские узлы, учим управлять шлюпом и прочее”. Уточняю: «А потом им где и когда пригодится вязание и управление шлюпами. Ах, когда-нибудь? Вы понимаете, у вас будут трудности, буквально уже к середине смены, в лучшем случае чуть позже?”. 2/3 смены прошло, опять приезжаю в этот же лагерь, наблюдаю, что происходит. Эти девочки начинают мне плакаться: “Вы знаете, так хорошо начинали, вот отряд, им сейчас это всё неинтересно, слишком скучно”. Разбираем ситуацию. Конечно, профильным навыкам ребят учили, но они ж в лагерь приехали не учиться как в школе, когда чего-то когда-то в жизни пригодится. Если их учат управлять шлюпом и вязать узлы, то им к концу смены нужен шлюп, необходимо связать узлы практически, чтобы это применить для какого-то действия, а раз им это действие предложить нет возможности, то ребята и заскучали. Зачем этим заниматься, если дальше негде применить?

А второй случай был смешной. Приезжаю в лагерь к своими студентам: летний день, июль-месяц, замечательная погода, солнце светит, вода тёплая в речке. Смотрю план работы на день: 12-00 – откровенный разговор у костра!? Говорю: “Возраст 7-й класс. Для откровенных разговоров на актуальные темы ребята, наверное, уже доросли, но как вы себе представляете предстоящее действие?” Выходим на костровое место и наблюдаем разведенный костер при палящем солнце, тёплой воде в реке, светлом дне. Никакого настроя  невозможно при таких декорациях создать для откровенного разговора. “Ну как же, такая хорошая идея…”!? Т.е. бывают такие случаи от незнания и неопытности, наверное. Поэтому, на ваш вопрос, кого брать, кого не брать, отвечу так: нужно брать тех, у которых есть здравый смысл, тех, кто может соотнести — а самим-то это интересно или нет? Кто может на себя примерить: а было бы мне интересно сидеть под палящим солнцем и рассуждать о смысле жизни, или же мне больше было бы интересно купаться в реке? Лагерю нужны заводные ребята, но со смыслом.

Анна Байкалова: Если бы вам предложили возглавить ВУЗ, где готовят кадры для детского лагеря, ди⁠ректоров, замов или методистов, вожатых, то какие предметы, вы считаете, непременно там должны быть?

Анатолий Кирпичник: «Игровую деятельность» обязательно! То, что раньше называлось «Методика работы в лагере» или «Методика работы воспитателя-вожатого в лагере». Этот предмет был для кого-то в учебном плане официальным, для кого-то факультативным. Я не ограничивал бы вожатых теорией, я бы организовывал учёбу в форме самого лагеря, где обучающиеся на практике проживают лагерную жизнь, что даёт определённый толк. Раньше, когда профсоюзы выделяли на это деньги, всегда теоретической блок завершал выезд в лагерь. Буквально все пед ВУЗы проводили лагерные сборы для студентов в последнюю неделю мая. И студенты азы понимали на практике. Хотя бы как проводить линейку утром, и зачем она вообще нужна. Сегодня от линек отказываются, говорят, что пережиток прошлого. Но придумали ее вовсе не для пионеров, и корни уходят даже не в советское прошлое, а в утренние армейские построения — поверки. Это та форма работы, которая дисциплинирует и задаёт старт дня, организует ребят. И отсылки к идеологии при отмене линеек не всегда оправданы. В лагере, что бы, кто не говорил, элемент дисциплины очень важен. Представьте лагерь на 300-400 человек, это не один-два ребёнка у мамы с папой. Даже Макаренко уделял большое значение дисциплине, подчеркивая, что она не должна быть палочной, но без неё в коллективе не может быть нормальной упорядоченной жизни. Обязательным в таком учебном заведении я бы сделал чтение художественной и публицистической литературы, в которой авторы делятся своим опытом работы в лагере. Например, у Николая Владимировича Богданова есть книга «Когда я был вожатым» — почти забытая повесть о первых пионерах, про то, как он был вожатым в 20-е годы 20 века. Я бы отобрал все подобные книжки, и рекомендовал бы их к прочтению, может быть, они не дают достаточных педагогических знаний, но создают образ, который заражает, который хочется внести в практику.

Анна Байкалова: Какую книгу вы бы посоветовали прочитать каждому вожатому, отправляющемуся летом в лагерь?

Анатолий Кирпичник: Очень старая книжка есть, авторы Матвеев В. и Матвеева Л. “99 советов на пионерское лето” — это маленькие зарисовки про лагерь, но написанные до того привлекательно, что я бы каждому советовал эту книжку всё-таки почитать. Авторы- журналисты, которые в своё время отработали не один сезон в лагере, и они рассказывают о различных педагогических ситуациях, предлагая читателям – а ну-ка попробуйте решить.

Анна Байкалова: Если бы у вас была возможность обратиться ко всем педагогам, работающим в детских лагерях России, что вы могли бы им пожелать?

Лагерь, лагерная смена – это уплотненная по времени и сконцентрированная в пространстве – «маленькая жизнь». И очень важно чтобы эта жизнь была деятельной, яркой, наполненной смыслом. В наших с Вами, товарищи взрослые, силах сделать так, чтобы прожитая в лагере жизнь оставила значимый след в личности растущего человека.