Дина Рубина, прозаик, автор множества книг – романов, повестей, рассказов и эссе, — переведенных на несколько языков, рассказала нам о профессии писателя и своей литературной судьбе.
— Расскажите, пожалуйста, как вы поняли, что хотите заниматься литературой?
— Да ничего я не поняла. Кажется, и до сего дня не очень понимаю – зачем мне это нужно, заниматься литературой, когда есть куда более увлекательные вещи на свете. Просто, я была очень мала, когда начала писать, и очень юна, когда меня напечатали впервые. Боюсь, это было такое обречение на постриг в монастырь труда и вериг под названием «литература». Конечно, когда твоя фотография сияет тебе трехмиллионным тиражом со страницы столичного журнала, когда моряки всех отечественных флотов и заключенные всех тюрем (журналы распространялись аккуратно) пишут тебе нежные письма и обещания жениться, – крышу, естественно сносит довольно далеко.
И учтите: это нынче любая семиклассница привыкла, что ее фотографии могут появиться всюду – в фейсбуке, в твиттере, где там еще. Жизнь стала такая бурно общественная, всевидная, всеслышная…А тогда… вы даже вообразить не можете – ЧТО значила тогда эта твоя фотография на той странице. На всю страну. Так что, — да, конечно, «повлияла и оказала» некая нежданная публичность, этот фонтан негаданной славы. Но благодаря очень суровому папе, я быстро пришла в норму. И в дальнейшем никакая известность или проявления восторженного почитания не могли сбить меня с толку.
— Были ли ситуации, когда вам хотелось бросить писательство и заняться чем-то другим?
— Да нет уж. Я же говорю вам: постриг. Монахи-расстриги не так уж часто встречались на Руси. И потом, литература – это же опиум для народа, особенно, того, кто что-то уже напечатал. Это сладкое слово: публикация! Книга! Да знаете ли вы, что такое – Первая Книга?! Нет, вы не знаете, что такое Первая Книга с вашим именем на обложке. А на корешке – выстроенные такой стройной вертикалью буквы, устремленные вверх? Особенно, когда у тебя такое удобное короткое имя и компактная фамилия. Не то, что червяком – До-сто-ев-ский…Да, этот восторг свершения нематериального свойства – он стоит многого…И так далее.
— В каком возрасте вы осознали, что дальше будете заниматься только литературой и ничем больше? И как это было?
— Ну, насчет осознания – это одно, это я уже в самом раннем возрасте почувствовала, что ни черта не хочу, кроме как карандашиком махать. Неохота же домашнее задание делать, понимаете — математика там, физика, еще какая-то дрянь, — причем, каждый день…А вот возможность заниматься только писанием появилась после окончания консерватории и года работы в Институте культуры. У меня этот эпизод описан в повести «Камера наезжает!». Все как-то сошлось: пьеса по моей повести «Когда же пойдет снег?» была поставлена а Московском ТЮЗе, и я стала получать какие-то недурственные копеечки по ВААПу. К тому же, мне так осточертели занятия со студентами, что однажды я просто собрала вещички и пошла с ними «на выход». И больше не вернулась никогда. Стала самой себе и своему сыну кормильцем, коим и продолжаю быть по сегодняшний день.
— Расскажите, пожалуйста, о вашем профессиональном пути. Насколько тяжелым или легким он был? Вас везде принимали на «ура»?
— Поначалу было весело: я отправляла в «Юность» свои рассказики Виктору Славкину – он работал там редактором «Зеленого портфеля» под псевдонимом Галка Галкина, и рассказики появлялись исправно на страницах журнала. Потом плавно перешла в отдел прозы…И вот, когда повзрослела и стала задумываться над какими-то серьезными вопросами жизни, в том числе и окружающей меня жизни, что было небезобидно…вот тогда начались проблемы. Когда я перестала быть милой девочкой из Ташкента. К тому времени я успела вступить в Союз писателей, стала взрослой, начала писать несмешную, скажем так, прозу…Тогда пришлось на своей шкуре, привыкшей к успеху, ощутить, что такое редакционный отказ. Но и из этого можно было извлечь кое-какие уроки и даже некоторый успех.
— Ваш успех был дарован природой вместе со способностями, или он результат изнурительной работы?
— Понимаете, литературный успех очень редко дается просто так, обрушиваясь на автора как некий золотой дождь. Это бывает, конечно, но обычно – на короткое время. Успех – это божество, которому надо приносить ежедневные жертвы: беспрерывной работой, а подчас отречением от многих удовольствий. Это в особенности касается прозаиков. Работа у нас трудоемкая, много страниц отписать и перелопатить нужно, прежде чем вылупляется небольшая повестушка страниц на 60. А представьте, если речь идет о романе, или о целой трилогии из трех книг – как вот последний мой роман «Русская канарейка»…Я бы сказала так: очень много приятных встреч надо упустить, от просмотра многих интересных фильмов и спектаклей надо отказаться, и вообще… Как это ни парадоксально, многое в жизни надо упустить, чтобы начать чего-то стоить в своей профессии.
— Почему, на ваш взгляд, пишущих людей много, а читают именно вас?
— Ну, не стоит преувеличивать. Есть еще на свете писатели кроме меня. Читают очень многих хороших писателей. Вообще, говорят, что у каждого писателя есть свой читатель. До известной степени это очень верно.
— Считаете ли вы себя одаренным и талантливым человеком?
Безусловно. Странно бы я выглядела, горбатясь всю жизнь за письменным столом, и при этом считая себя бездарью. Нерентабельно! Просто, одаренность в какой-либо области искусства — штука не такая уж редкая, а вот реализация этой самой одаренности, воплощение ее – в картинах, книгах или музыкальных произведениях – это уже дело судьбы, упорного труда и цельного характера.
— Считаете ли вы себя полностью самореализовавшимся и всего добившимся человеком? Или хотелось бы чего-то еще?
— Знаете, мне не так много лет, чтобы подводить итоги пройденной жизни и подсчитывать достигнутые цели. Пока человек, профессионал, жив, он всегда стремится к усовершенствованию своих возможностей. Звучит несколько по-канцелярски, но увы, это голая и беспощадная правда.
— Есть ли какая-то миссия или цель вашего творчества? Хотели ли бы вы что-то донести до читателей?
— Не так прямо, не так прямолинейно, не так взаимозависимо. Писатель пишет, потому что появилась некая идея, и он должен высидеть, как курица, это яйцо, свой новый роман или повесть. Мало кто из коллег, с которыми я знакома, при этом думают про читателя – что там он поймет или не поймет, заплачет или засмеется. Все не так буквально. Но безусловно, когда зарождается новая вещь, она посвящена некой мысли или какому-то комплексу вопросов и тем, которые автор, скажем так, стремится обсудить с самим собой. И вот если самому себе удается что-то доказать, объяснить, — тогда и читатель в накладе не останется.
— Многие начинающие писатели повторяют судьбу Мартина Идена. Они пишут, что-то выкладывают в интернете, отправляют в издательства, но их труды никому не нужны. Если ты получил уже тысячи отказов, стоит ли продолжать или, возможно, лучше остановиться?
— Не беру на себя ответственности – решительно что-то посоветовать. Судьба особа капризная и непредсказуемая. Бывает, в тысяча первый раз кому-то что-то попадется на глаза, и вдруг…поворот судьбы, это ведь штука вполне известная.
— Обычный рабочий день всемирно известного писателя — он какой?
— Он рабочий в полном смысле слова – с раннего утра, с перерывом на кофе и на прогулку с собакой. Вот во второй половине дня могут быть какие-то вариации, просветы в жизнь, если сохранить немного сил и интереса. Понимаете, эта работа забирает не только физическую энергию, но и такую субстанцию, как энергия нервная. И вот ее-то под конец дня явно не хватает.
— Что самое сложное в вашей работе?
— Начальный период, когда все кирпичики замысла собраны кучей или валяются в совершенной бессмысленной разбросанности. Первый этап работы, когда постепенно ты приступаешь к монтировке конструкций.
— А что самое приятное в вашей работе?
— Последняя вычитка верстки, когда самым важным в книге кажется замена одного слова на другое. Последние блики, последние искры в законченной картине мира.
— Чем вы больше всего гордитесь?
— Знаете, однажды мой редактор, дама суровая, сказала мне: «Диночка, как замечательно вы работаете – всегда все к сроку. Вы – один из немногих настоящих писателей, потому что вы – ПРОИЗВОДСТВЕННИК!» И я поняла, что она имеет в виду мою сверхъестественную обязательность, и совсем не обиделась.
— Есть ли у вас профессиональная мечта?
— Да, регулярная, как только книга выходит в печать: поскорее засесть за новую книгу, которую я напишу лучше, чем эту.
— Есть ли у вас та самая книга, которая отражает вас лучше всего или написана на том самом уровне?
— Вероятно, есть, мне трудно об этом рассуждать. Есть несколько вещей, которые я люблю, за которые мне никогда не стыдно. Вероятно, они, эти вещи, как-то меня отражают – возможно, на каком-то эфемерном уровне.
— Боитесь ли вы «исписаться»?
— Безусловно. Это нормальный страх каждого писателя. С годами он притупляется, поскольку владение профессией становится все более всеобъемлющим. А в молодости, помнится, с этим страхом ложишься и с ним же встаешь.
— Боитесь ли вы, что каждый ваш следующий роман не понравится публике или будет хуже предыдущих?
— Ну, волков-то бояться, в лес не ходить. А публику бояться вообще не следует. Не стоит. Публику надо гипнотизировать. Она всегда чувствует, — тореадор ты еще, или уже загнанный бык.
— Если ребенок, хочет стать писателем, что для этого нужно сделать? Что делать родителям? И что делать самому ребенку?
— Ничего делать не нужно. Родителям нужно оставить ребенка в покое. А ребенку просто писать, как акын поет – что вижу, то и пишу. Это очень полезно. Нарабатывается навык движущейся руки, движущегося глаза, и это движение постепенно приводит к движению мысли.
— Что бы вы посоветовали будущим писателям, которые сейчас делают первые шаги?
— Побольше читать хорошей литературы. Вы спросите, как отличить хорошую от всякой другой? Это очень просто: хорошую литературу знают все: Чехов, Флобер, Набоков…и так далее.
— Какими качествами нужно обладать, чтобы быть успешным в современной литературе?
— А вот тут шалишь: тут уже епархия судьбы, то есть, везучести, яркости, стиля. Причем, стиля не только литературного, но стиля жизни. И характер нужно иметь свой, резкий, незаемный, и волю к успеху, и привычку к труду. Тут многое нужно иметь, многие качества должны сложиться для того, чтобы успех проявился, окреп, вышел на сцену.
— Если бы вы могли по мановению волшебной палочки сменить профессию на какую угодно, поменяли ли бы вы ее?
— Нет, неохота даже представлять такой ужас.
— Если бы ваш ребенок или близкий родственник пришел к вам и сказал, что стать писателем, как бы вы отреагировали?
— Тяжело бы вздохнула. Когда-то мой отец, художник, увидев, что я (дело было в отрочестве) много времени уделяю лепке, сказал: «женщина-скульптор? Через мой труп». Потом, уже много лет спустя, признался, что у меня были хорошие способности. Но видимо, каждый человек свой труд считает особенно тяжелым, и для своего ребенка хочет более легкой участи.
— Несколько слов на прощание всем, кто пишет и любит литературу…
А одно слово – можно? НЕ ОТЧАИВАТЬСЯ!
Директор по маркетингу и PR incamp.ru