Человечество нетолерантно. Только за последние две тысячи лет люди замучили и уничтожили миллионы инакомыслящих, инаковерующих и инаковыглядящих. Мы ненавидим и оскорбляем других по любому поводу: цвет кожи, религия, лишний вес, нестандартная внешность, интеллектуальные данные или ценности. Особенно грустно, когда ненависть затрагивает беззащитных и ранимых…
Совсем недавно заголовки всех новостных лент наперебой рассказывали об Оксане, сестре супермодели Натальи Водяновой. Девушку вместе с няней выгнали из кафе, потому что она человек с особенностями развития. Вскоре в Москве родители потребовали перепечатать школьный альбом, потому что в него случайно попала фотография дочки учительницы — девочки с синдромом Дауна. В этой истории еще долго будут искать правых и виноватых, но даже если разберутся, неприятный осадок останется…
По данным Росстата, в России на 2015 год почти 13 миллионов людей с ограниченными возможностями, из них около 600 тысяч – дети. И ежедневно многие из этих 13 миллионов сталкиваются с нерешаемыми задачами. Кто-то не может выйти из собственного подъезда, кто-то сходить в туалет в центре города, просто потому что них нет, а кто-то устроиться на работу. Те же, кто могут, зачастую испытывают на себе всю силу общественной стигматизации.
Причин для ненависти и дискриминации множество, начиная от страха, заканчивая пережитыми травмами, но часто в ее основе лежит невежество и непонимание. Почему одни конфессии ненавидят другие? Потому что не понимают, как можно верить в другого Бога или следовать другим обычаям. Почему дети обзывают очкарика? Потому что он выглядит по-другому и им не объясняют, откуда берется близорукость.
Толерантность и принятие других требуют работы и самообразования. Мы боимся того, чего не знаем. Чего больше всего боятся многие дети? Темноты, потому что в темноте может скрываться любой монстр. В непохожих на нас людях мы ищем тех же монстров.
Лет десять назад я подростком поехала отдыхать вместе с родителями в Геленджик. Мы поселились в обычном санатории на берегу моря. Я много гуляла, ела вкусные фрукты и плавала в море – жила жизнью любого курортника.
Через несколько дней у нас появились соседи: красивая статная женщина с печальным взглядом и ее сын-подросток с, как я потом узнала, тяжелой формой ДЦП. Я видела его только в коляске на прогулке и слышала их общение с мамой: ее длинные монологи и его неразборчивые стоны и мычание… Мне хочется верить, что она понимала каждое его слово.
В один из дней мне надоело сидеть в номере, и я отправилась на поиски уютной скамеечки в парке, чтобы почитать (для пляжа было слишком жарко). Я нашла отличное место и удобно примостилась к высокому дереву. Еще через некоторое время неподалеку раздался знакомый голос: соседка привезла мальчика и оставила его в тени, чтобы он подышал свежим воздухом. Сама она ушла «по делам».
Так мы просидели примерно полчаса. Я — за книгой, а мальчик – созерцая живописный морской вид. Вдруг раздались глухой удар – что-то круглое прокаталось мимо меня в сторону лестницы – и пронзительные стоны мальчика. Он безостановочно кричал и, наверное, звал маму. Его высокий голос звенел в ушах. Я вскочила, догнала загадочный предмет – им оказалась специальная пластиковая бутылка с трубкой – и пошла к мальчику.
Я приближалась, пытаясь поймать взгляд, но он только кричал. Я подошла на расстояние пяти шагов и замерла в оцепенении. Пришло осознание, что просто не понимаю, что сделать, как успокоить и в конце концов куда деть бутылку – на первый взгляд, в коляске не было подходящего места, а его колени казались ненадежной опорой. Я выдавила: «Не плачь, пожалуйста», — но, наверное, он не услышал. Сердце бешено колотилось, страх и стыд сковал движения. Хотелось помочь, но я не понимала как… Стало ужасно стыдно. Меньше всего хотелось его обидеть или навредить. В ушах стоял душераздирающий пронзительный крик…. Я запаниковала.
Я поставила бутылочку рядом с коляской, прошептала: «Прости», — и бросилась прочь. Хотелось плакать, а лучше провалиться сквозь землю. Я побегала поискала его маму, постучала в номер, но ее нигде не было – наверное, ушла в магазин. Отчаявшись, я забралась в самый дальний угол пляжа и просидела там до позднего вечера. Остаток отдыха я старалась не попадаться им на глаза…
Мне до сих пор сложно осознать все причины своей реакции, но уверена, что главная из них – отсутствие информации. В силу возраста и невежества я не понимала, что такое ДЦП, какие симптомы он предполагает и какие поражения вызывает. У меня не было знаний о правильном взаимодействии с такими людьми и причинах их заболевания, а то, что мы не понимаем, мы отторгаем…
Мне кажется, что если бы взрослые проявляли чуть больше любопытства и хотя бы иногда читали о ДЦП, синдроме Дауна, ВИЧ, гепатите, мировых религиях, культурах и обычаях иных стран и др., а затем рассказали бы об этом детям, то проблем в жизни стало бы гораздо меньше. Знания помогают мыслить рационально, а не эмоционально оценивать. Как минимум, мне знания о ДЦП, которые я сама почерпнула после того случая, через много лет помогли в общении с милой девочкой. Я единственная смогла присмотреть за ней, пока ее мама решала серьезные жизненные проблемы.
Если мы будем чуть больше читать и развиваться, этот мир, наверняка, станет гораздо более приятным и уютным местом. Ведь несчастье может произойти с каждым, и если мы, человеки, не будем человечными, то больше никого не останется…
Автор текста: Ирина Замотина
Генеральный директор incamp.ru